Лаэртский: отелось бы вернуться опять к глобальным темам, нами обсуждаемым...
Витухновская: одождите, глобальное - оно уже не мужское и женское.
Лаэртский: а, я не спорю...
Витухновская: мы тогда не начинали глобальных тем. Давайте тогда обо мне поговорим.
Лаэртский: ет, давай о женщинах.
Витухновская: а ну!..
Лаэртский: е хочешь? Ну мне просто интересно...
Витухновская: у эти тётки... Мы только делаем рекламу тому, с чем мы боремся.
Лаэртский: у мы можем сделать такую рекламу... которая вызывает отвращение...
Витухновская: акую, как бы, "анти", да?..
Лаэртский: а, которая включается не в два раза громче, да, а даже в три. С искажениями.
Витухновская: ы вспомните с кем мы имеем дело... Они нас не поймут.
Лаэртский: у давай тогда послушаем телефонные звонки. У Мужчины и Женщины есть что добавить? Кстати, они так смотрят друг на друга, обрати внимание, у них уже рука в руке, то есть все дела... во как!
Витухновская: ак мужчина и женщина...
Лаэртский: даже вижу, они ничего не говорят, ничего не скажешь, Мужчина? Ну, чего нибудь?
Витухновская: ни в шоке... от правильности того, что мы вещаем.
Лаэртский: я даже не побоюсь этого слова...
Витухновская: ни замерли...
Лаэртский: ..о неоспоримости тех фактов, о неоспоримости фактов, нами изложенных. Во как!..
Мужчина: ы просто в шоке! Нам нечего добавить...
Лаэртский: лло, здравствуйте, наше внимание к вам беспредельно...
Слушатель: от у меня вопрос к Алине...
Лаэртский: ассказывайте...
Слушатель: лина, во-первых хочу задать вопрос: вы девственница?
Витухновская:(посмеиваясь)</i> ет... нет...
Слушатель: то нескромный вопрос, но мне надо знать это.
Лаэртский: то очень важно для вас?
Слушатель: а, очень.
Витухновская: ..я же... мне же не пятнадцать лет...
Слушатель: сколько вам лет?
Витухновская: чуть-чуть больше...
Лаэртский: юди сейчас... уже пятнадцать лет не возраст уже...
Слушатель: у это не важно... Алина, вот вы так категорично против рождения грудничков, да?.. Кормления их, вынашивания... А если вас выдать замуж за такого солидного человека на джипе, с пурой такой двухкилограммовой, ну... с деньгами, со всеми делами... при условии, что вы ему родите двоих, вы же не откажетесь, наверно?
Витухновская: ткажусь!
Слушатель: а зачем врать?..
Витухновская: не вру! Я не вру! Я не вру! Вы что?.. Я общаюсь со многими подростками, они предлагают мне много денег за всякие разные вещи... Но я всегда отказываюсь от джипов, от всего, только чтобы не было лишних двуногих тварей, я никогда не собираюсь плодиться.
Лаэртский: от, кстати...
Лаэртский: то не взяла, кстати...Вот так. Спасибо вам за звонок, но вопрос сам по себе несколько неправильно, на мой взгляд, поставлен... то есть тут речь идёт даже не о воспроизводстве, не о репродуктивной функции, а обо всех последствиях. Ну что это значит... то есть...
Витухновская: вопрос, вы заметили, он ещё как-то похабно некорректен. На нас бы наехали, что мы с вами похабны, а мы на самом деле-то не похабны, а вот "нормальные"-то - они и похабны, выходит...
Мужчина: ы же... Простите я вас перебью, обратите внимание - мы же с вами говорим об искусстве, а они это принимают на свой счёт.
Лаэртский: ак это и есть истинное искусство, чтобы люди как-то... если бы всё выше нами сказаное не навело бы людей вот на такие вот мысли... причём этот звонок - он даже в какой-то степени провокационный, да?... А это уже хорошо, что наше искусство порождает провокацию, то есть само по себе... и не ново... Ну... имеется в виду... песня такая была... "что само по себе..."
Витухновская: олько, только до этого что они поют, ты не повторяй...
Лаэртский: я там не помню, что...
Витухновская: у слава...молодец... хорошо.
Лаэртский: ..мне, главное, вот это понравилось...Вот. Но в целом тут речь идёт ещё у звонившего о физическом, в принципе-то, недомогании. Понимаешь, то есть если б, например, там, за большие деньги бы сказали: "Саня, моргни глазом, пусть там два грудника вывалятся..." - ну ладно, что, за деньги мне не жалко...
Витухновская: ет, нет...
Лаэртский:(наперебой с Алиной)</i> а-а, да-а... За деньги можно всё, Алина!
Витухновская: олько не двуногих подонков...
Лаэртский: еважно, мне даже... четырёх- можно...За деньги, Алин, можно...
Витухновская: про себя говорю...
Лаэртский: -а-а... А я про себя. Ну вообще да, ты же в гостях, я не скромный... Ну давай ещё, может, звонок послушаем? [...]
Слушатель: хотел бы задать по старшинству сначала девушке вопрос, а потом вам. Алина, скажите пожалуйста, как вы относитесь к глобальному космосу, и говорят, что вы пишете про космос стихи... [...] Сразу вопрос к Александру: как вы относитесь к Владимиру Путину, который тянет лямку. Я думаю, он подтянет её...
Лаэртский: онятно, спасибо. Нет, ну что... к Володе я отношусь очень хорошо, мы с ним учились в одной школе и то, что он сейчас работает бурлаком, возит туристов богатых по Волге... то есть, я полагаю, что речь идёт именно о моём однокласснике, не о премьер-министре, потому что этот... мне всё равно вообще... вот... то это, конечно, труд тяжёлый, каторжный, но труд почтенный. А насчёт звёзд там ещё что-то было, Алина?
Витухновская: ичего про звёзды не писала, не знаю, меня с кем-то путают.
Лаэртский: е, ну а как звёзды вот, понимаешь?.. Лежишь на стоге сена, слева и справа пацаны эти, бурлаки...
Витухновская: никогда не компостирую билетик в троллейбусе и никогда не смотрю на небо, так что про звёзды ничего не писала. Это кто-то мог воспользоваться моим псевдонимом. Закосить под меня, да, типа там про космос, про звёзды...
Мужчина: вот, кстати, как вы относитесь к новому такому веянию в шоу бизнесе и в литературном бизнесе, когда имя художника, создавшего тот или иной шедевр, становится торговой маркой, под которой можно, кстати, ну и выгодно с коммерческой точки зрения, выпустить продукт свой?
Витухновская: сли кому-то чего-то нельзя объяснить, то хотя бы это нужно продать.
Лаэртский пытается что-то сказать, но его перебивает Мужчина
Мужчина: от первооснова этого... да...
Лаэртский: ..Деньги-то это же хорошо, деньги... Ну чё?... Ну, за деньги всё можно.
Мужчина: о насколько нравственно допустимо такое поведение?
Витухновская: равственность... какая нравственность? О какой нравственности можно говорить...
Мужчина: у, приемлемо для нас, скажем так...
Витухновская: ля кого - для нас?
Лаэртский: то тоже странно, Мужчина, я тоже тут немного не согласен, потому что для одного приемлемо одно...
Мужчина: ..ну для неё, скажем.
Витухновская: ля меня как бы вообще такой проблемы как нравственность не существует. Абсолютно... У меня есть такие градации - правильно или неправильно, по-моему и не по-моему.
Мужчина: у вот насколько это правильно?
Витухновская: то нормально, это не проблема.
Мужчина: о есть ты не будешь злиться... после вот этого вот последнего сорокинского романа "Норма" ужасное, так сказать, ощущение... постоянно - НОРМАльно...
Мужчина: у вот смотри, когда кто-то выходит под твоей торговой маркой, "Алина Витухновская", Вот "ТМ", допустим, сверху ещё написано...
Лаэртский:(громко)</i> -а! Я знаю такое, я видел... На жвачке у меня такая есть...
Мужчина: от некоторые даже... ну... подписываются определённым шрифтом. Все книги писателей подписаны определённым шрифтом, каждый свою книгу подписывает... то есть "логотип"... У вас внизу вот здесь при входе висит объявление о входе в театр, да?..
Лаэртский: ам ещё объявление туристическое, я там иногда людям продаю фальшивые путёвки...
Мужчина: ..Вот лицо - логотип, да?.. Здорово, а вот тут вот имя писателя - логотип. И кто-то, пользуясь вашим логотипом, выпускает свою продукцию, зная заранее, что он на этом больше денег соберёт.
Витухновская: обожаю, когда меня кто-нибудь использует, главное - чтобы намерения этого объекта были крайне меркантильны и циничны, потому что если меня используют в каких-то морально-нравственных целях, меня это очень травмирует.
Лаэртский: меня вот очень травмируют люди, которые у одного из магазинов стоят на постаментах, одетые в каких-то плюшевых зверей, и круглосуточно машут руками.
Витухновская: й, да... да... да... Они страшные, они меня напугали. Я не могла заснуть до трёх часов ночи, мы проехали мимо такого магазина. 5-5-6... 5-5... что-то такое... вот эта вот реклама. Причём дублёнки никому не нужные...
Лаэртский: икому... И причём тупая реклама.
Витухновская: то,кстати, знаете символ чего? Это символ того, что... чем больше что-то навязывается и рекламируется, тем менее оно нужно и реально. Поэтому чем больше вы упоминаний о чём либо слышите, тем меньше доверяйте.
Лаэртский: езусловно.
[...]
Лаэртский: вот пока... до того момента, как ты появилась в эфире... мне же часто приходят вопросы разные, люди просят помочь, посоветовать там... помыть машину, построить летом сортир на даче... я никому не отказываю, потому что я гуманист, но вот тут был вопрос такой: как определить, понравился ли ты девушке на дискотеке с первого же раза или нет?
Витухновская: тобы определить, понравился ли ты девушке на дискотеке с первого раза, надо после окончания дискотеки повести девушку в ближайший подъезд, достать топорик и отрубить левый палец, предпоследний, вы сами поймёте, что такое предпоследний, в самом глобальном смысле этого слова, предпоследний палец левой ноги, принести его к нам на экспертизу, а результаты умножить на семь.
Лаэртский: у, кстати, я ещё хотел сказать, что в последнее время нас вообще завалили люди своими анализами, то есть присылают в нашу лабораторию очень большое количество и мы сейчас временно ограничили приём, вот, поэтому если вам скажут: "Извините, приходите завтра" - вы не обижайтесь. То есть, это всего лишь из-за перегрузки, попросту говоря, лаборатории. Да, что тут ещё...угу...
Мужчина: у меня тут...извините, можно я добавлю?
Лаэртский: онечно, конечно, Мужчина...
Мужчина: у да...
Лаэртский: а-а!
Мужчина: екоторые, в общем-то, даже и париться не будут по поводу топорика, они будут просто... и не думать даже: понравился, не понравился, а вот зайдут туда же, куда вы сказали и просто полюбят друг друга, игнорировав топорик.
Витухновская: о это же дурачки!..
Мужчина: у не надо исключать возможность такого. Что такое может быть.
Лаэртский: у я вот в принципе предлагаю начать говорить данной женщине просто сальности. И тупости. И желательно вообще вот как - то есть приходить на эту самую дискотэку, долго тереться у входа, просить, чтобы вас провели, потому что нет денег, вонять всякой гадостью типа луком или тунцом, не-е, тунцом, кстати, жирно слишком, мажорное блюдо...
Витухновская: унцом с луком...
Лаэртский: учше тогда треской... Треской с луком... Вот, и одетым быть в папин такой пиджачок кожаный с залатанным локтём, и танцевать очень нелепо. Клеиться ко всем, получить по морде, заплакать, вернуться снова... И вот та женщина, которая...
Витухновская: аплакать и достать такой помятый, грязный, именно клетчатый платочек.
Лаэртский: наешь, такой в серую клетку... Он должен быть такой...
Витухновская: синюю...
Все начинают говорить одновременно и предлагать варианты, каким должен быть платок, в итоге принимают вариант Мужчины - желтоватый...
Лаэртский:(продолжая)</i> ..Вот, исчезнуть минут на пять где-нибудь в сортире...
Витухновская: аконец-то понадобился Мужчина, он сказал слово "желтоватый"...
Лаэртский: ригодился, ты смотри...
Мужчина: долго готовился...
Лаэртский: от, кстати, вопрос такой пришёл к тебе, провокационный, модный вопрос: что вы, Алина, будете делать в пятьдесят лет, когда вы поймёте, что у вас нет ни детей, ни мужа, и никто не поможет в старости...
Витухновская: о!.. Так мне и сейчас никто не помог. И потом... мне не будет пятьдесят лет, с чего вы взяли?
Лаэртский: заметь - вот ты вот... так прям... прямолинейно. А я вот знаешь что заметил в этом вопросе? Корысть. Понимаешь? То есть представляешь...
Витухновская: н хотел развести...
Лаэртский: ет, вообще человек интересуется о детях, или о близких, только с той стороны: кто же в старости поможет? То есть нет такого, что рядом не будет близкого человека, не с кем будет покоротать...
Витухновская: представь, мне исполнится пятьдесят лет, возникнет какая-то фирма, которая скажет: о, мы можем приносить вам продукты, самые лучшие продукты, мы уберём вашу квартиру, и это будет тот самый человек, который тридцать лет ожидал после этой передачи того, чтобы развести на какие-то деньги. Но мне не будет пятьдесят лет. Я думаю, что эта цивилизация не протянет до такого срока.
Лаэртский: ет пять ещё...
1999 год
