Как оправданье неверности
Тоской распиленной вечности
Росток горящей беспечности.
Но лист его - как сердце в зарослях.
Но лист его засохнет заживо.
И манит вверх пустое зарево.
И выжжет днем оно глаза его.
И луч до молнии не отточится.
Никто не верит до одиночества.
Живущий завтра - судья пророчества.
Пять слов из ста - не ради почести.
А остальные - продам без жалости,
Взорву на площади, предам пожарищу.
И, распростёршись над нищей жадностью,
Сгорю в огне последней жаркости.
Но пять и те - они не первые.
И даже три - не станут перлами.
И даже два - ещё не спелые.
Одно, отдельное, и то не спели бы.
А если им не вверх, а в прошлое,
И жить не век, а миг раскрошенный,
И мёрзнуть им с травою скошенной,
С ростком беспечности, на сено брошенным,
Зачем тогда рождать в мучениях
То, для чего найти значение
Так сложно в мире непрочтения
И неизбежного уничтожения?
Но всё равно, толпясь под звездами,
И кем-то созданы, и кем-то содраны,
Мелькают знающе и неосознанно,
Сегодня ранние, а завтра - поздние.
И путь их весь лежит царапиной.
И неизвестность страшна заранее.
Рождаются - уже изранены,
Уже убиты, уже отравлены.
И кто их спрячет от неизбежности?
И у вселенной не хватит нежности.
И небо скорбное не продержит их.
И солнце светит не для отверженых.
