Сквозь сон золотисто-тягучий негласным в Чешир приглашением улыбается, имея в виду Вас одну, бесподобно нежный месяц.
Небывало-лиловые вспышки на истеричном, чёрном глянце измороси недвусмысленно означают сирень.
Идеальную банальность мая довершают элегичные шорохи старомодных тополиных платьев, отрешённые синкопы шагов в виртуозном исполнении призраков, лишённых примет и права на чью-либо память.
Сколько миль до Вашего благоразумного безразличия от вздорной эфемерности моих будней не берётся постичь теперь даже ветер, в крылатые сандалии обутый...
Зона отчуждения - таков нынче адрес мой. - Моей нерентабельности, вернее будет сказать?.. Увы, увы, из-за этого чёртова кризиса люди совсем измельчали, никто не готов рисковать. Никому, видите ли, неохота молиться на ледяные небеса в журавлях, перебирая тёплые синичные чётки. И да, ставки столь невысоки, что согласие на игру выглядело бы согласием на неопровержимо бесценный титул лоха. Ради Вас мог бы я, впрочем, и Несси назваться, когда бы ещё догадывался, к чему мервецам имена. )
Между прочим, Ваше молчание полно анемичного упрямства зимы и очаровательной кладбищенской откровенности. Хотели Вы знать однажды, кто я, нагрянувший на неприступный Ваш порог подобно арктическому циклону посреди шаловливого июльского полдня. То есть, - внезапно, неизбежно, непростительно беспричинно. Ответ, что я непристойно задолжал Вам, прост до очевидности: "Я тот, кого нет". - Сильф Поля Валери. Разве что не настолько возможный, с Вашего позволения...
Niflung
