Кто казался слегка странненьким, но слегка, кто убогоньким, но тоже немного, кто виделся слегка подловат, кто хитроват, кто мелковат - вдруг и вправду таковыми оказались - но в некоем своем пределе, в окончании.
А уж столько торжествующих (на руинах буквально) бездарей я сроду не видала! И всё это в гипертрофированной форме. Каждый рифмует "любовь-кровь", "Россия-мессия". Кто-то образует вокруг себя кружок графоманов и там самолюбованием занимается. Овчинка выделки не стоит. Ибо столько шнырей и лакеев чиновничий аппарат не запрашивал - не прокормят. Но, нет. Лезут из каждой щели, упиваются своим падением, своей деградацией, бездарностью, низостью. Смакуют. Воистину гоголевские рыла. Но вместо Гоголя здесь тоже какой-нибудь придворный шнырь, вроде Прилепина. От того образы не столько яркие, сколько чудовищные и тягуче-однообразные. И осовеченные до непристойности. И главное ничего более вокруг, пусто. А про каждый такой графоманский кружок можно сказать - ночь, улица, фонарь, аптека и три советских человека, как три советских стукача всё бдят у лампы Ильича.
Алина Витухновская
